Россия в Первой Мировой войне

Царизм тем охотнее пошел на это, что его экспансионистская экономическая политика в Персии к этому времени провалилась, и выдержать английскую конкуренцию Россия не могла.

Вступлением в Антанту царизм и буржуазные экспансионист ские круги хотели реализовать свои цели на Ближнем Востоке и на Балканах, где усиливалось влияние Германии и Австро-Венгрии . Русская дипломатия предпринимала попытки сближения с Германией, и после присоединения к Антанте. Но в целом союз с Англией и Францией представлял собой значительный поворот во внешней политике царизма, который произошел, несмотря на то, что некоторые влиятельные при дворе лица, а также лидеры черносотенных группировок, многие из числа правых в Думе и т. п. оставались германофилами и продолжали мечтать о «Союзе трех императоров». Для представителей другого направления главным при опре делении внешнеполитической ориентации было традиционное тяготение к черноморским проливам. На этой позиции стояли представители крупной промышленной и торговой буржуазии (особенно активны были московские мануфактуристы), крупные землевладельцы: через проливы шла значительная часть русского экспорта, особенно хлебного. Их поддерживали влиятельные дип ломаты, военные и военно-морские специалисты, отчетливо по нимавшие, что германское господство в Турции нанесло бы ущерб не только экономическим, но и стратегическим интересам России.

Естественно, что кадеты и октябристы, жаждавшие зах вата проливов, положили это требование в основу своей внешне политической программы. По мере усиления германского влия ния в Турции слова «Босфор и Дарданеллы» все чаще и громче звучали в их устах.

Однако внутренняя слабость царизма не давала возможности осуществить аннексионистскую программу военным способом. А надеждам на благоприятное решение вопроса чисто диплома тическим путем при поддержке Англии и Франции не суждено было осуществиться. В 1908 г. русская дипломатия обещала Австро-Венгрии дать согласие на присоединение Боснии и Гер цеговины — турецких провинций с сербским и хорватским насе лением, оккупированных австрийцами еще со времен Берлинского конгресса. В обмен Австро-Венгрия соглашалась на свободный проход русских военных судов через проливы.

Германия и Ита лия обещали этому не противиться. Но подвели царизм именно его союзники — Англия и Франция.

Австро-Венгрия аннексиро вала Боснию и Герцеговину, но Англия и Франция не поддер жали притязаний русского правительства на проливы, и ему пришлось признать австрийскую аннексию, так ничего и не получив взамен. Это было тяжелое поражение, которое недаром назы вали «дипломатической Цусимой». Заключение русско-германско го договора, о котором русский и германский императоры вели переговоры в Потсдаме в 1910 г., оказалось невозможным, так как его условия, предложенные Германией, были несовместимы с участием России в Антанте.

Неудачной была попытка получить право прохода военных судов через проливы, предпринятая Рос сией в 1911 г. в связи с итало-турецкой войной. И на этот раз английская дипломатия «утопила» русский проект, заявив, что она согласна лишь на открытие проливов для судов всех держав.

Положение России в системе Антанты было явно неравноправ ным. Это отчетливо показали военные переговоры между Россией и Францией в 1911 — 1913 гг., когда выяснилось, что французский генеральный штаб стремится к тому, чтобы Россия оттянула к своей границе как можно больше германских сил.

Английское же правительство вовсе не желало связывать себя формальным союзом с Россией. Оно играло на противоречиях между европейскими державами, занимая само по видимости нейтральную позицию. Между тем империалистические противо речия между Англией и Германией, борьба между ними за пе редел мира были из главных причин войны, и роль Англии в ее подготовке была отнюдь не меньшей, чем роль других импе риалистических держав. В последние предвоенные годы политика России на Балканах и на Ближнем Востоке в равной мере определялась как собственными захватническими целями, так и стремлением положить предел распространению и укреплению в этом районе влияния Германии и Австро-Венгрии. В 1912 г.

Сербия, Черногория, Бол гария и Греция в результате активных действий русской дипло матии заключили между собой так называемый Балканский союз. Этот союз начал осенью 1912 г. войну против Турции и букваль но в две недели разбил ее. Но тут-то и разгорелись противоречия между балканскими странами и державами, стоявшими за их спиной.

Справедливо рассматривая исход перкой балканской войны как свое значительное поражение, а создание Балканско го союза как серьезное преимущество России, дипломатия австрогерманского блока обратила свои усилия на развал этого союза.

Пользуясь своим сильным влиянием в Болгарии, где на царском престоле сидел немецкий принц Кобургской династии, Германия, играя на традиционных противоречиях между балканскими стра нами, вместе с Австрией подтолкнула Болгарию на выступление против Сербии, наиболее тесно связанной с Россией и Грецией.

Вместе с Сербией и Грецией во второй балканской войне, раз разившейся в 1913 г., против Болгария воевала также Румыния, а затем и Турция.

Болгария потерпела поражение, В результате соперничество между Россией и Германией в Турции и на Бал канах еще больше обострилось. Немцы весьма преуспели в под чинении своему влиянию турецкой армии. Дело дошло до того, что германский генерал стал командиром турецкого корпуса, рас квартированного на берегах проливов, и царской дипломатии лишь ценой больших усилий удалось добиться его отстранения.

Отношения между Россией и Германией значительно ослож нялись предстоявшим заключением нового русско-германского торгового договора.

Торгово-промышленные и аграрные круги России громко выступали против «германской зависимости». Не мецкая же сторона настаивала на выгодных для Германии усло виях русско-германского торгового договора 1904 г., заключенного Россией в тяжелый для нее момент.

Такова была обстановка, в которой произошел инцидент, послуживший поводом к мировой войне. 15 июня 1914 г. (но ст. ст.) сербским националистом был убит наследник австрийского престола эрцгерцог Франц-Фердинанд. 10 июля австрийское пра вительство предъявило Белграду ультиматум с такими унизитель ными условиями, что Сербия заведомо должна была их откло нить.

Началась страшная неделя, в течение которой человечество хладнокровными и тщательно обдуманными действиями диплома тов империалистических держав было ввергнуто в мировую бой ню. «Это европейская война!» — воскликнул русский министр иностранных дел С. Д. Сазонов, увидев телеграмму из Белграда об австрийском ультиматуме. К исходу вторых суток с момента его вручения Сербия приняла почти все условия Австро-Венгрии. Тем не менее, с австрийской стороны последовал разрыв. Мир был буквально на волоске. В сложившихся в те дни обстоятель ствах особенное значение приобретала позиция английской дипло матии. В расчетах Берлина видное место занимал нейтралитет Англии, пусть даже кратковременный.

Английская дипломатия в лице Эдуарда Грея своим двусмысленным поведением укрепляла немцев в их надежде на британский нейтралитет. Так продолжалось до гех нор, пока война фактически была уже раз вязана. Тогда, внеся свой вклад в дело провоцирования войны, Грей открыл немцам позицию Англии. 16 июля Белград был подвергнут австрийской бомбардировке. В тот же день Николай II подписал указ о всеобщей мобили зации. Но когда начальник мобилизационного отдела генераль ного штаба уже был в помещении петербургского главного теле графа, за несколько минут до того, как должны были заработать телеграфные аппараты, чтобы передать приказ о мобилизации по всей стране, царь вдруг отменил всеобщую мобилизацию и при казал провести лишь частичную, направленную против Австрии. Дело было в том, что германский кайзер Вильгельм II , используя свои личные отношения с Николаем (они были родственниками и называли друг друга «Вилли» и «Никки»), прислал ему свою очередную телеграмму, из которой следовало, что он, Вильгельм, пытается помирить Австрию с Россией и просит не мешать ему военными приготовлениями. При этом он пугнул «дорогого кузе на» «катастрофой». В течение первой половины следующего дня. 17 июля, Сазонов, военный министр В. А. Сухомлинов и.началь ник генерального штаба генерал Н Н. Янушкевич употребили все усилия, чтобы уговорить царя объявить всеобщую мобилиза цию.

Оттяжка с ее объявлением была крайне опасна: ведь и без того обширность территории страны и недостаточность железно дорожной сети сильно затрудняли мобилизационные мероприятия и передвижение войск.

Разговор с царем по телефону из гене рального штаба не дал результатов, Сазонов испросил аудиенции. Было условлено, что если Сазонов уговорит царя, он сейчас же позвонит по телефону из Петергофского дворца Янушке вичу, а тот немедленно передаст приказ на телеграф во избежа ние новых перемен в настроении Николая. «После этого, - сказал Янушкевич,— я уйду, сломаю мой телефон и вообще приму все меры, чтобы меня никоим образом нельзя было разыскать». Около 4 часов дня Сазонов позвонил из Петергофа Янушкевичу и передал приказание царя о всеобщей мобилизации. «Теперь вы може те сломать телефон». - добавил он. «Мой аппарат испорчен»,— откликнулся Янушкевич . Вечером того же дня приказ о всеобщей мобилизации был получен во всех концах России. На следующий день германский посол заявил требование о прекращении мобилизации. А еще через день, вечером 19 июля, он явился к Сазонову и, получив отказ в этом своем требовании, вручил ноту, содержавшую объ явление Германией войны России. Тогда-то и оказалось, что ответ Сазонова никакого значения в сущности не имел, так как гер майское правительство все равно решило объявить войну, каков бы ни был этот ответ. От волнения и растерянности германский посол вручил свою ноту сразу в двух вариантах, заготовленных па случай любого возможного ответа Сазонова.

Россия вступила в войну.

Взрывом радости и шовинистиче ских чувств встретили царский манифест господствующие классы. На площади перед Зимним дворцом обыватели, находившие ся во власти черносотенной пропаганды, с хоругвями, колено преклоненно пели «Боже, царя храни». А 27 тыс. петербургских рабочих в день объявления войны бастовали и под красными зна менами протестовали против империалистической бойни. Зато собравшаяся на заседание по случаю начала войны IV Дума безоговорочно поддержала царское правительство. Все ее фрак ции оказались теперь как бы заодно. Лишь социал-демократическая фракция Думы выступила против войны, объявила о своем отказе от голосования за военные кредиты и покинула заседание.

Думская пятерка большевиков, как и большевистская партия в целом, была непреклонна в своем противодействии войне и разоблачении ее антинародного характера.

Несмотря на усиленную шовинистическую пропаганду, наиболее сознательная часть про летариата ей не поддалась. Да и среди 4 млн солдат, поставлен ных под ружье в первые же дни войны — преимущественно кре стьян,—лозунг «защиты отечества» отнюдь не встречал едино душного одобрения.

Меньшевики вначале заняли по отношению к войне отрицательную позицию.

Однако очень скоро они, в боль шинстве своем, как и другие партии II Интернационала, скатились на позиции оборончества. На таких же позициях оказалось и большинство эсеров. В неслыханно трудных условиях действо вала большевистская партия. Через три месяца после начала войны депутаты Думы — большевики были арестованы, а затем осуждены и сосланы в Туруханский край.

Большевиков обвиняли в «измене отечеству». А они открыто и мужественно выдвинули в написанном В. И. Лениным манифесте «Война и российская социал-демократия» лозунг превращения империалистической войны в войну гражданскую. Это был единственный лозунг, ко торый в тех исторических условиях был подлинно патриотиче ским. Ленин исчерпывающе доказал это в своей широко извест ной статье «О национальной гордости великороссов». Именно по тому, что русские сознательные пролетарии полны чувства национальной гордости, писал Ленин, они не могут защищать отечество иначе, как борясь всеми революционными средствами против монархии, помещиков и капиталистов своего отечества, т. е. худших врагов своей родины.

Такова была расстановка классовых и политических сил в стране, на долю которой в на чавшейся мировой войне выпала самая тяжелая роль и наиболь шие жертвы.

Наступление немцев на Западном фронте в первые дни войны было весьма успешным. Париж вскоре оказался под угрозой гер манского вторжения. Идя навстречу своим союзникам, русское командование было вынуждено начать наступление в Восточной Пруссии через две недели после всеобщей мобилизации в то время, как ее проведение было рассчитано на 40 дней. Чтобы оттянуть часть германских сил, идущих на Париж, две русские армии вторглись в Восточную Пруссию и под Гумбиненом (ныне Гусев) сумели вначале нанести немцам поражение.

Одпако вос пользовавшись плохим управлением войсками со стороны выс шего командования и допущенной беспечностью (достаточно ска зать, что русские части связывались между собой по радио без шифра), немецкое командование организовало в жестоких боях окружение части русских войск. В течение августа и сентября наступление русских войск было остановлено, а затем они оказа лись вынуждены покипуть германскую территорию. Тем не менее русское наступление оказало существенную помощь союзникам.

Немцам пришлось двинуть на Восток значительные подкрепления за счет Западного фронта.

Знаменитое сражение на Марне, спас шее Париж, было выиграно ценой большой крови русских солдат, пролитой в Восточной Пруссии. Свыше месяца продолжалась ожесточенная борьба русских войск с австрийскими па террито рии Галиции, в результате которой австрийцы были оттеснены к Карпатам.

Нанеся это серьезное поражение Австро-Венгрии, русские войска приблизились к германской границе. Немцы немедленно приступили к концентрации там своих войск и пыта лись осуществить здесь прорыв, чтобы зайти в тыл наступаю щим в Австро-Венгрии русским войскам. Но русское командова ние успело перебросить сюда часть войск с австрийского фронта.

Преодолевая усталость после длительного пешего пути, русские части под Ивангородом и под Варшавой в тяжелых боях крепко держали оборону, а в первых числах октября сами перешли в наступление. Новую угрозу появления русских войск в пределах германской империи немцы опять решили предотвратить проры вом в русский тыл.

Прорыв этот был произведен ими из района Торна в направлении на Лодзь. Но немецкая группировка, во шедшая в прорыв, сама попала в окружение русских войск и была вынуждена совершить новый прорыв, теперь уже для того, чтобы выбраться из окружения и вернуться к своим основным силам. И русские, и германские войска были в значительной мере обессилены, обе стороны должны были перейти к позицион ной коште.